Идиш Джаз с Макаревичем. Одесса 02.09.2015
« Вы хочете хороших песен? Их есть у меня!»
(чисто одесская шутка)
Программа Идиш Джаз – это два полновесных альбома, включившая в себя музыку иммигрантов еврейского происхождения. Тех самых, которые в начале XX века покинули страну Советов и отправились за океан - еще раз покорять земли Нового Света и новых возможностей, к берегам Соединенных Штатов Америки. Пластинки «Идиш Джаз» и «Идиш Джаз - 2», вышли в 2013 и 2015 годах. Их «население» - это некогда широко (и не очень) известные джаз-шлягеры и хиты, переведенные на все языки, цитируемые и переиначенные на разные лады. И, конечно же, хорошо известные в узких кругах, а на деле - почти позабытые композиции, утратившие авторство.
Работа над этим материалом, если судить по интервью Андрея Вадимовича, была подобна работе реставратора.
…Так художник последовательно и не торопясь снимает, слой за слоем, налипшую за годы грязь и копоть с драгоценной картины. Скрупулёзно и аккуратно высвобождает полотно от пластов потемневшего лака и поздних «дорисовок», придает краскам былую яркость и звучность, вписывает в общую канву новые фрагменты на место навеки утраченных. Встречайте коллектив талантливых музыкантов! Кто же это? Да вот же они - Андрей Макаревич, Евгений Борец, Давид Петров, Сергей Хутас, Дмитрий и Александр Бриль, Костя Гевондян, а также женские «голоса» проекта Идиш Джаз – вокалистки Полина Касьянова, Диана Поленова, Ирина Родилес. Сегодня на этой сцене они заново открывают для широкой публики музыкальное наследие еврейской эмиграции.
Вот так бывает однажды: загореться идеей, собрать талантливый коллектив единомышленников и вместе углубиться в поиски материала. Собрать его, буквально по крупицам. Смахнуть пыль с исцарапанных раритетных пластинок. Разыскать уже кем-то оцифрованные редчайшие записи. И расслышать в треске и шуме потенциал. Прочувствовать, поверить, и после долгой работы в поисках аранжировок и звучаний, после бесчисленных репетиций (и даже уроков фонетики для вокалисток), - представить публике этот ограненный алмаз – программу Идиш Джаз. Чтобы он сверкал и переливался вновь отшлифованными гранями.
Пусть звучат старые песни, пусть возвращаются забытые имена авторов, пусть слова старого языка оживут на подмостках Одесского театра Музкомедии еще не раз. Хоть мне и неизвестен этот язык, но невозможно не ощутить вибрацию души при исполнении Bei mir bist du schon, Minnie The Moocher или Utt Da Zay. И какая, по большому счету, разница - о чем поет певица, от чего ее голос переливается, потом срывается на крик и хрипотцу - и снова мягко струится. Ведь голос ее, как река, глубок и полнозвучен, безграничен в своем диапазоне. И вовсе не так важно, от чего истерично заливается – смеется духовой дуэт саксофона и трубы, о чем тревожится контрабас, подрагивая своими струнами-канатами, какой взрыв эмоций разметал черно-белое домино клавиш под умелыми пальцами пианиста виртуоза, о чем шепчут, переговариваются прутики щеток, едва касаясь натянутой кожи барабана. Не важно, не суть - лишь бы пели, лишь бы играли и плясали. Пусть выдувают медные звуки труба и саксофон, шепчут хрипло или кричат во весь голос, всей душой. Только бы наши души вибрировали в унисон. А вместе с инструментами и музыкантами погрустим и мы, зрители. О чем-то затоскуем, от чего-то засмеемся, разделим поровну с исполнителями ликование и грусть. Эмоции сопереживания не нуждаются в семантике, трудности перевода остаются в другой плоскости, танцует на пуантах душа в луче прожектора…
И если вдруг спросят:
- От чего ты плачешь?
- Почему болит твоя душа?
- Чему так радуешься с многозначительностью сфинкса и с улыбкой чеширствующей Моны Лизы на губах?
…Я вряд ли подберу слова:
- Не знаю, право,… это все они...- слова и звуки…
- Ну вот, послушай… труба же, саксофон… а голос… и струнный перебор гитары…
…Инструменты рассказали мне нечто, и это знание, минуя разум, попало прямо в душу. Их «слова» понятны сердцу, возможно, оно понимает идиш?
На сцене Одесского театра Музыкальной комедии, под светом софитов вольготно разместились семь талантливейших музыкантов, джазовых исполнителей. За роялем и барабанной установкой, на высоких стульях и на низких вращающихся табуретах, с гитарой и грифом массивного контрабаса в руках, с медной трубой и ее неразлучным джазовым партнером - саксофоном. Музыканты легко и непринужденно исполняют сложные пассажи, играючи перебрасывают друг другу мелодию, как шарик в пинг-понге, соревнуются и сотрудничают, солируют и аккомпанируют, сливаются в причудливые дуэты. Мужчины резвятся, как мальчишки, а между тем три музы - солистки попеременно появляются на сцене. Прохаживаются, постукивая каблучками в такт мелодии, дефилируют, будто в ретро-показе мод. Женские фигуры плавно огибают стойки и усилители, смело шагают на залитый белым светом остров авансцены, к угольной стойке микрофона. Выбеленная в свете софитов рука ложится на микрофон, пальцы барабанят по стойке в такт мелодии. Мелькают попеременно: то узкое черное платье-футляр с алой красной шляпкой-цветком, то брючный костюм с красным пиджаком, бордовое декольтированное платье с широкой юбкой, затем длинное концертное платье (подобно клавишам рояля - в черную и белую полоску). Тонкую высокую шпильку сменяет массивный и устойчивый каблук, острый лаковый носок туфельки уступил округлому матовому носку ботинка. Манера исполнения Полины Дианы и Ирины, как и их гардероб, меняется от песни к песне. В их вокальном арсенале и мягкое, нежное, бархатистое звучание, и сильное, громкое, пронзительное, используя верхние регистры и открытые звуки.
Одна и та же певица от песни к песне кардинально меняется, как-то поиному звучит. В одной песне она исполняет - стремительное глиссандо, снизу вверх, и там, на вершине - мгновенье промедленья и …- мягкое падение, опадание звука, резкий скачок с места в верхний регистр, одним рывком - в последний звук, последнее слово зависает в воздухе.
А вот следующая песня требует от нее иного подхода. Тут уместна легкая хрипотца в голосе и низкий диапазон. Подобно умелым мазкам мастера гримера, способного своими матирующими основами, пудрами, румянами да тенями, а так же паре-тройке профессиональных ухищрений и уловок попереть законы природы, реальность и даже поспорить с неумолимым течением времени. Так и эти сладкоголосые сирены меняют личины, придавая голосу различные оттенки и полутона, перебирают регистры тембров и легко разменивают тональности.
Женщины исполняют песни на идиш и английском одинаково искренне, а в дуэте с Макаревичем мы услышим и русскую речь. Совсем немного «картонных крыльев любви» и «она любила летать по ночам», да, и «…С кем теперь ты ангел мой?». Да, новая аранжировка вписана в общую концепцию.
А на сцене идет диалог певцов. Вопрос – ответ, вопрос – ответ, вопрос - … ах, Макаревич остался один, ловко исчезла партнерша! Не ответила, ушла от прямого ответа, поманила и оставила на авансцене, под шквалом аплодисментов.
Еще одни бурные овации. Это харизматичный трубач Константин Гавондян. Он, как оказалось, еще и одаренный вокалист, актер и даже немного танцор. Игра голосом, яркая жестикуляция, танец - да перед нами был отыгран целый мини - спектакль одного актера. И взрывное соло на трубе - восторг! Браво! Бис!
«Непривычно мало Макаревича…»,- подумалось старой – и - доброй публике «Машины времени». Но нет, его было в самый раз, просто немного иначе, совсем по-другому. Но не стоит запирать кумира в рамки одного стиля, ему там «душно». Даже если он и добился высот мастерства и снискал признание и любовь публики. Важно помнить, что Музыкант – это производное понятие от Музыки, а вот она – безгранична. Так что, доверяю зову Вашей Музы. И следую за вами, Андрей Вадимович, от рока - в джаз, блюз, босанову, кантри?, гранж?, а может в психоделическое направление? А оттуда, возможно, в новый, еще не названный никем стиль?
Итак, говорите, мало? Это только, если вы не знакомы с еврейским джазом двух Идиш - альбомов, если до этого концерта не интересовались «Оркестром Креольского танго». В отличие от «Машины времени», в этих проектах Макаревич выступает в большей степени, как инструменталист. Он больше аккомпанирует, чем поет сам, охотно выдвигая на первый план своих коллег и партнёров по сцене и джазу. Он живо рассказывает о композициях, вспоминает истории их создания и просто детективные истории чудесных находок. Но и ролью конферансье и аккомпаниатора Макаревич не ограничился. Он исполнил песню на идиш и на английском, а также несколько своих старых песен. Они преобразились, уложенные в канву концертной программы, слегка изменили ритмику и мелодию, получили джазовое звучание и дополнились наигрышами - инструментальными соло. Итак, «Картонные крылья любви», «Перекресток семи дорог», «Эпоха большой нелюбви» зазвучали на сцене Музкомедии в этот вечер и в этой компании как-то по-новому, сместились смысловые акценты, задрожали строчки, и слова будто сложились в новые предложения.
Как я писала в начале статьи, музыканты старались сохранить исконное звучание эмигрантского джаза. Пытались максимально приблизиться к первоначальному звучанию. И вот, в конце концерта, чтобы зритель полностью погрузился в атмосферу «Того Самого Джаза», Андрей Макаревич предложил своим коллегам исполнить последнюю композицию «без электричества». Тот джаз исполняли без усиления звука, в естественной акустике. Музыканты отсоединили провода, отодвинули микрофоны, подошли ближе к притихшему зрителю и… Три голоса слились в один усиливая друг друга, семь инструментов деликатно поддержали женский вокал, сплавили мелодию и голос в единое целое – Упоительный Джаз…
Автор статьи: Анастасия Проконова
